Рассказывает Валентина Анатольевна Ойкина, журналист:
– Однажды Юлии Васильевне Соловьевой приснился сон. Как-то пронзительно позвонили в дверь, она открыла: стоит ее покойный отец. Спрашивает: пап, ты зачем пришел? Ты же умер! А он отвечает: я тебе письмо хочу передать. Отдает ей письмо в руки. Все происходит настолько реально, что она до сих пор помнит почерк в этом письме, где было написано: ваш сын, старший лейтенант Алексей Соловьев, погиб при исполнении служебных обязанностей. Там же говорилось, что в город вместе с ним везут еще два гроба с солдатом одного из сел Ульяновской области и женщиной-военнослужащей из Заволжского района. Она проснулась напуганная, екнуло сердце – что-то действительно произошло.
В скором времени к ней, уже наяву, пришел офицер из военкомата и сообщил, что в город привезли три гроба, в одном из которых ее сын.
Алексей Соловьев погиб в Кандагаре. Он окончил училище связи, в Афганистан уехал в декабре 1981-го, 10 февраля 1982 погиб. Матери рассказали, как это произошло. В вертолет попал снаряд, машина загорелась. Все стали вытаскивать раненых и секретную аппаратуру. Вертолет взорвался в тот момент, когда в него забежал Алеша.
В квартиру гроб с Алешей не завозили, его установили в Доме офицеров. Гроб цинковый, очень большой, по лестнице в обычном доме его пронести невозможно, но не это было основной причиной. О погибших в Афганистане старались не говорить, все было скрытно (хотя скрытая информация не предполагает ее отсутствия и, по мере того, как ее тщательно пытаются скрыть, она вызывает у людей всебольший интерес). Начались похороны, гроб привезли к дому, поставили у подъезда, народу было очень много. Больная бабушка Алеши вышла на балкон проститься с внуком. А проживавшая над ними женщина, в стельку пьяная, также вышла на балкон и начала истошно кричать: «Сволочи! Отправляете наших детей в Афганистан умирать!»
К ней тут же побежали, сломали дверь и, не знаю уж как, но быстро утихомирили. По тем временам у нас лишь люди в пьяном угаре могли сказать правду.
…Привезли Алешины вещи: чемодан, одежду. Вот уже 21 год прошел, а в доме все осталось так, будто Леша приехал в отпуск и на минутку отлучился. На вешалке шинель весит, летом лежит его военная рубашка, зимой – на уголке двери – зимняя шапка, перчатки…
А знаете, в свое время Юлии Васильевне пытался помочь Колбин. Дом, в котором она живет, строили в большой спешке, к 100-летию Ленина, и поэтому там постоянно что-то течет, лопается, выстреливает. Всем подъездом жильцы куда только не писали, кому только не жаловались. А вот Геннадий Васильевич Колбин, то ли навестил Юлию Васильевну, то ли приглашал ее к себе. И вот однажды повезли ее в новый дом на ул. К. Маркса, показали квартиру: огромных размеров комнату и большую кухню. Выписали и даже привезли ордер. Но она отказалась. Только попросила, чтобы отремонтировали ей старую квартиру: «Потому что здесь дух мамы и Алеши».
…Алексея Соловьева я знаю только по рассказам его матери и видела его лишь на фотографиях.
При верстке материалов со снимками есть такое понятие – «несвязанный файл». Эта «несвязанная» картинка с не очень четкими очертаниями. Вот у Юлии Васильевны после смерти сына произошло нечто подобное с ее жизнью – она потеряла смысл, и будущее стало размытым. А как ее восстановить, да и поправимо ли это? Одному Богу известно.
Записано 1.7.2003 г.
Фото из архива «Симбирского курьера». Мать погибшего солдата в Афганистане
«Хорошо, очень хорошо мы начинали жить». Глава 7 (продолжение)
События, 18.6.1937